музей природы

Были сегодня в очень странном месте. Чего только нет в Иерусалиме.
Каникулы, надо ребенка занимать чем-то. Поехали в "Музей природы". Есть, оказывается, такой.
Один из самых уютных иерусалимских районов - мошава германит, основанный еще тамплиерами.
На тихой зеленой улочке стоит особняк, окруженный огромным садом. Сад в запустении. Кто-то пытается там выращивать овощи, но как-то очень странно, неумело. Грядки горбатые, неровные. Идешь по тропинке, спотыкаешься о кабачки. Кустики помидоров стелятся по земле, и т.д.
И ощущение покоя при этом. Иерусалимское напряжение, всегда и везде присутствующее и уже ставшее привычным фоном, отступает, ослабевает. 
Мы погуляли в саду, а потом зашли в особняк. 
Там чучела, везде чучела. Оскаленные пасти, тусклые глаза.
Жуть и тоска внутри, покой снаружи.
Да и сам этот район, если вдуматься: на домах арабские надписи. Их прежние жители ушли, "чтобы переждать", и не вернулись, стали беженцами. Тамплиеров в Израиле тоже нет со времен Второй мировой войны...  Внутренние дворики с садовой мебелью. На воротах затейливые керамические таблички. Почти не видно прохожих.
Насколько все-таки суть вещей не имеет значения. Не дает о себе знать. Не проступает. И насколько она неизменна?
Игры памяти, не более того.

музей природы

Были сегодня в очень странном месте. Чего только нет в Иерусалиме.
Каникулы, надо ребенка занимать чем-то. Поехали в "Музей природы". Есть, оказывается, такой.
Один из самых уютных иерусалимских районов - мошава германит, основанный еще тамплиерами.
На тихой зеленой улочке стоит особняк, окруженный огромным садом. Сад в запустении. Кто-то пытается там выращивать овощи, но как-то очень странно, неумело. Грядки горбатые, неровные. Идешь по тропинке, спотыкаешься о кабачки. Кустики помидоров стелятся по земле, и т.д.
И ощущение покоя при этом. Иерусалимское напряжение, всегда и везде присутствующее и уже ставшее привычным фоном, отступает, ослабевает. 
Мы погуляли в саду, а потом зашли в особняк. 
Там чучела, везде чучела. Оскаленные пасти, тусклые глаза.
Жуть и тоска внутри, покой снаружи.
Да и сам этот район, если вдуматься: на домах арабские надписи. Их прежние жители ушли, "чтобы переждать", и не вернулись, стали беженцами. Тамплиеров в Израиле тоже нет со времен Второй мировой войны...  Внутренние дворики с садовой мебелью. На воротах затейливые керамические таблички. Почти не видно прохожих.
Насколько все-таки суть вещей не имеет значения. Не дает о себе знать. Не проступает. И насколько она неизменна?
Игры памяти, не более того.